Чтобы понять природу такого социального явления, как металлопоиск, а заодно разобраться, кто «черный», а кто просто увлечённый человек, необходимо провести краткий экскурс в данную тему.
Кто они?
Формально все «копатели», использующие металлодетекторы в своих интересах, делятся на три группы:
- тех, кто копает «войну» - то есть предметы, относящиеся к военным действиям Первой и (чаще) Второй Мировой войн;
- тех, кто копает «историю» - то есть предметы, относящиеся к любой исторической эпохе (от домонголов, до СССР);
- и «пляжников» - тех, кто ищет на пляжах потерянные отдыхающими украшения из драгметаллов и прочие ценности.
Все эти направления в поиске могут пересекаться, а также дробиться на более узкую направленность, в зависимости от конечной цели этого занятия каждого отдельно взятого человека.
Так, например, некоторые копатели «войны» (мы говорим, конечно, не об официальных поисковых отрядах) специализируются на собирании, реставрации и даже продаже боевого оружия и боеприпасов к ним. Это, очевидно, незаконная деятельность. И, собственно, термин «черный копатель» появился как раз относительно таких деятелей.
Но куда как больше среди «военщиков» тех, кто просто увлекается собиранием (а так же обменом и продажей) предметов военного быта, наград, знаков различия, значков, касок, пряжек и т.д.
И в большей своей массе, эти люди знакомы с тем, что законно (на данный момент) в такой деятельности, а что нет. (Это касается, например, продажи наград бойцов Красной армии, разрывания братских и одиночных могил и т.д.).
Тут уместен и вопрос морали. Ведь, копая «войну» частные поисковики непременно сталкиваются с останками погибших бойцов. И собственный негласный кодекс таких копателей, предписывает производить временные захоронения найденных останков и сообщать о местах таких захоронений официальным властям. Тех, кто не чтит Кодекс, сами коллеги считают за мародеров и относятся к ним крайне неуважительно.
Более того, стоит отметить, что благодаря частным копателям, ежегодно возвращаются десятки имен тех бойцов, судьба которых была неизвестна, а родственники получают возможность узнать, где погиб и похоронен их предок.
Но это лишь отдельный срез «копательского» сообщества.
«Историки» среди любителей металлопоиска занимают, пожалуй, самую обширную по численности нишу. Во-первых, потому, что мест, куда не дотянулась Война в нашей стране все-таки больше. А во-вторых, это направление имеет массу вариантов для более узкой специализации.
Самой распространённой среди копателей-«историков» группой являются «инкассаторы», т.е. те, кто ищет монеты различных периодов, как для личного коллекционирования, так и для продажи или обмена. Но есть и те, кто ищет и собирает пряжки царских времён, «наполеоновскую» тематику, форменные или обывательские пуговицы, образцы военной дореволюционной истории, металлоплатику церковной и бытовой направленности и даже элементы конской упряжи.
Для того чтобы найти все это, нет никакой нужды раскапывать официальные памятники археологии (курганы; церкви, внесенные в реестр; городища и т.д.). Большинство находок делается там, где официальной археологии уже нечего делать, так как культурный слой давно уже разворошен деятельностью человека – это огороды, совхозные поля, сельские дороги, места проведения строительных, дренажных и прочих работ).
Однако тысячи людей, благодаря этому хобби приобщаются к истории своей страны. Тысячи экспонатов, которые при всех прочих условиях не были бы обнаружены, попадают, как в частные коллекции, так и в краеведческие музеи. (Как факт, большинство экспонатов краеведческих музеев сегодня пополняются именно за счет увлеченных копательством «историков»).
Безусловно, и среди этой группы есть те, кто гонится исключительно за «хабаром», то есть, прибылью. И прибылью любой ценой. Такие люди не остановятся перед тем, чтобы раскопать, скажем, древнее захоронение. Но таких людей и не остановит Закон о запрете металлопоиска.
Запретить проще, чем наладить диалог
Парадокс в том, что тех, кто сознательно нарушает законы государства и морали, новая инициатива законотворцев не остановит – они уже вне Закона.
Эти люди как разоряли знаменитый археологический памятник в Гнёздове, Старую Ладогу, "вятические курганы", скифские курганы, могильники Прикамья и т.д. – так и будут этим заниматься. И никакого отношения к тем, кто ищет «мелочь» на распаханных тракторами полях, на местах исчезнувших, заброшенных и загаженных «цивилизацией» деревень, по дорогам и лесам, эти мародеры отношения не имеют. Цели у них разные.
Зато она, эта законодательная инициатива, серьезно ударит по тем, для кого хобби поиска, это, в первую очередь, приобщение к родной Истории, возможность увидеть, почувствовать, узнать.
Но у депутатов свое мнение на сей счет.
- Люди зарабатывают на этом деньги, переправляют найденное за рубеж. Сегодня копатели не гнушаются ничем – вскрывают даже могилы, причем не только исторические, но и частные. У нас немало обращений по этому поводу. Если закон одобрит Госдума, такие копатели автоматически перейдут в разряд нарушителей, - озвучивает свое мнение в СМИ председатель Комиссии по культуре и массовым коммуникациям МГД Евгений Герасимов.
Налицо манипуляция общественным сознанием. Сознанием тех, кто, как говорится «не в теме». Для простого гражданина намеренно рисуется картина алчного и беспринципного «копателя-мародера», отождествляющего буквально ВСЕХ копателей. Хотя тех, о ком говорит господин Герасимов, по отношению к добропорядочным поисковикам много-много меньше. И в этой копательской среде такие злостные «хабарщики» всегда будут неуважаемыми изгоями, сильно рискующими при встрече быть «наученными» «своими» же.
Лично я знаю очень многих людей, которые увлечены металлопоиском и занимаются этим хобби целыми семьями. И во главу угла большинства таких людей ставиться любопытство, желание узнавать что-то новое для себя, а не возможность сказочно обогатиться.
Знаете, какой самый распространенный вопрос к человеку с металлодетектором, при его встрече с простым обывателем? – Много золота нашел?
Сегодня наши законодатели ставят себя примерно на такой же уровень. Не желая вдаваться в тонкости этого (можно сказать, массового) увлечения, опираясь на шаблонное понимание проблематики, они находят выход в запретительных мерах. Вместо того, чтобы наладить продуктивный контакт с этим сообществом, четко определить – что можно, а чего нельзя. Конечно, проще сказать – ничего нельзя.
Тем горше слышать патриотические панегирики от людей, которые за последние два десятилетия опустили официальную археологию ниже плинтуса, практически прекратив финансирование и государственную поддержку археологических обществ.
Летом 2012 года "Лента.ру" опубликовала интервью с Тамарой Пушкиной, руководителем Смоленской экспедиции МГУ. Вот что она в частности сказала: «Я в июне снимаю свою пенсию и еду с ней в экспедицию». Именно так обстоят дела с финансированием раскопок в стране уже много лет, и положение дел не улучшается.
Да, официальная археология также имеет зуб на частников. Причем, как и в случае с депутатми-законотворцами, она не разделяет «мух от котлет». Мотивировано становясь на защиту археологического наследия, сегодняшние историки-ученые готовы распять любого частника с металлодетектором.
И их можно понять. Алчность отдельных охотников за кладами не знает границ, в том числе и моральных. Но опять же – это далеко не общая картина. И подавляющее число частных находок (порой очень интересных) делается там, куда «официалы» уже никогда не придут. И известна масса случаев, когда частники, натыкаясь на действительно исторически значимую локацию, сообщали «официалам» о своем открытии, а в ответ, в лучшем случае, получали что-то типа: «У нас нет средств и возможностей сейчас заниматься этим». А ведь при грамотном сотрудничестве в этой плоскости, выиграла бы и официальная археология. Потому как при нынешних темпах строительной активности по всей стране, ежегодно исчезают десятки и сотни подобных значимых локаций. И копатели буквально из-под ковша экскаватора возвращают в мир образчики нашего исторического прошлого, которые неминуемо погибли бы в скором времени навсегда. Ведь есть и такая сторона вопроса.
Что мешает, например, приравнять обнаружение частным лицом нового археологического памятника к нахождению клада? Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сколько бы нового приобрело наше научное сообщество при таком взаимодействии. Но, почему-то об этом никто не думает.
Знаете, какая самая распространенная реакция при встрече копателя с простым обывателем где-нибудь на окраине полуживого села? – А ну, иди отсюдова, ты тут не живешь и здеся все мое. Это при том, что это «все мое» он сам никогда не откопает. А через несколько лет здесь начнут строить коттеджи, и История канет в Лету навечно.
Ничего не напоминает?
